Пишет Мэй-чан:
Она выдыхает белое облачко пара на стекло, проводит по нему пальцем, и капли, чертя цветные линии, катятся вниз. Она выдыхает белое облачко пара на стекло, проводит по нему пальцем, и капли, чертя цветные линии, катятся вниз.
Вагон скоростной электрички несёт её как можно дальше от родного города. Город остаётся мелким пятном где-то позади, и она коротко выдыхает. В руках сумка с самым необходимым на первое время. Впереди, кажется, бескрайние просторы. Она боится, что большой город не примет её и сжимает кожаную ручку сумки ещё сильнее.
Пальцы замерзают.
За окном начало зимы, когда снега ещё нет, но температура опускается до нуля и ниже.
Она отвыкла от холода. Искусственное солнце грело её слишком долго. Она уже привыкла к нему. К песку, скрипящему на зубах и забивающемуся под одежду. К коридорам, похожим на лабиринт. К лисьей улыбке. К зелёным глазам, с нарисованными чёрными слезами.
Она прижимает сумку к груди, смотрит в окно. Там мелькают поля, тонкие деревья и мелкие деревеньки. Для неё оказалось слишком тяжело ежедневно видеть убийцу этих зелёных глаз. Она думает, что пожив в шумном городе, всё забудет. Забудет заточение в белой комнате. Забудет пески, забивающиеся в волосы. Забудет ту быструю усмешку – единственное проявление эмоций.
И ночи. Тёплые ночи и мягкие чёрные волосы.
Пальцы дрожат. Удивительно, что даже просто воспоминание может вернуть тебя туда, куда ты хочешь попасть.
Она думает, что неплохо было бы уснуть. Летаргический сон, длящийся порой годами, был бы выходом для неё. Возможно, какие-то части её мозга отмерли бы за такое продолжительное время и возможно, это были бы участки, отвечающие за память. А во сне она бы вернулась туда.
К пескам, искусственному солнцу и зелёным глазам.